О значимых моментах в Нижнем, необходимости фильма «Лето» и о музыке — эксклюзивное интервью с лидером группы «Чайф» Владимиром Шахриным.

Проводник российского рок-н-ролла, группа «Чайф» уже более 30 лет держит ритм. В честь 20-летия альбома «Шекогали» коллектив посетит 20 городов. А в новом году всех поклонников порадует новый альбом, к которому уже записано несколько песен.

Каждый год группа посещает Нижний Новгород, что не может не радовать. Скажите, чем вам близок этот город?

— Это уже определённая традиция, в истории группы «Чайф» есть отдельные главы, которые связаны с Нижним Новгородом. Наше первое выступление здесь было на одном из фестивалей в конце 80-ых. Мы тогда бесконечно долго ждали нашей очереди, и вышли на сцену в пятом часу утра. Люди уже практически спали. А после был фестиваль «Рок чистой воды», который во многом был создан и спонсирован нижегородцами.

«Рок чистой воды», Нижний Новгород, пл. Минина и Пожарского, 1990г.

«Теплоход по Волге, полный музыкантов — это незабываемо. К сожалению, сейчас такое уже невозможно, это будет стоить миллионы и миллионы».

Ещё был фестиваль на Горьковском море, когда нас застала гроза, кругом гнулись деревья, была мощнейшая буря. Это захватывающее зрелище.

И, конечно же, Нижний заметно преобразился. Мы в туре ездим по России и видим гигантскую разницу между городами: где чемпионат мира по футболу проводился, где — нет. Это очень заметно. Нижний всегда был город-красавчик, с историей, но очень запущенный. Было много заброшенных полуразрушенных домов, и к чемпионату город прибрали. Я думаю, проведение здесь чемпионата пошло городу на пользу.

Однажды, на площади Минина и Пожарского произошёл забавный случай. Если не изменяет память, это был 2000 год. Одним из участников фестиваля была канадская группа. И канадец, лидер группы, не сказав для чего, спросил у нас: «А как сказать на сленге, что вот сейчас будет очень круто?». Ну, мы ему на бумажке написали «зае*ись». Он вышел с этой бумажкой на сцену, и прочитал в микрофон «Нижний, привет! Сейчас будет зае*ись!»

Как думаете, рок-н-ролл мёртв?

— Нет, скорее, он вошёл в другую стадию. В 60-е, за рубежом, было его зарождение, в 70-80-е некое его формирование. В СССР все происходило чуть позже, понятно, что не в Сибири рок-н-ролл придумали, и он адаптировался у нас.

В те года шёл постоянный живой процесс, новые группы, звуки, приёмы. И сегодня это сформировавшийся жанр. С одной стороны, молодым музыкантам гораздо проще: у них инструменты, какие душа пожелает, есть школы, они уже были на концертах, переслушали много музыки, знают, как это должно выглядеть. Мы же не видели даже записей, сами себе фантазировали, как должен выглядеть концерт.

Так что у молодых все карты на руках: они делают технически всё очень хорошо, выглядят на сцене отлично, с наколками, с причёсками, но удивить уже сложно: всё, что они играют, было придумано до них.

Плохого, конечно, в этом ничего нет, это нормально, когда новая музыка, сначала провокационная и практически запретная, как джаз в 20-30-е годы в негритянских кварталах, становится популярной, а потом и классической. Происходит адаптация «под белых», ну а потом, когда джазмены подзаработали и начали покупать наркотики, появился уже другой джаз, с наворотами, со знаменитым Майлзом Дэвисом.

А как вы относитесь к современной российской музыкальной индустрии, к беспорядку на нашей сцене? Нет ли у новых коллективов схожести, допустим, с госдумой: «Мы работаем и говорим фиг знает что и как, нам главное — деньги» ?

— Этот момент произошёл ещё в конце 90-х, тогда появилась целая плеяда новых молодых музыкантов, у которых изначально мотивация взять в руки гитару была как некий бизнес-проект, на этом можно заработать. Нам же, когда взяли в руки гитару, в голову это не приходило, не потому что мы были лучше, а потому что мы не могли даже мечтать, что за это ещё и деньги заплатят. Есть у нас парень с гитарой — уже хорошо. А слова «райдер» мы знать не знали.

«Сейчас большинству молодых коллективов важно — продастся это или не продастся. И продаётся некая условная вседозволенность. То есть, музыка сейчас не то чтобы протестная, она идёт на волне того, чего нельзя. Ну, допустим, нельзя материться на сцене, нельзя откровенно пропагандировать секс для малолеток. И вот на этом зарабатывают. И, как мы видим, очень неплохо».

И когда я по телевизору вижу, как 10-летний ребёнок во время урока материт одноклассников, а потом и учительницу начинает посылать, и у него на лице написано, что он вообще не понимает, что делает что-то не то, то осознаю, как его к этому с детства призывают через ту же музыку, Youtube. Это опасная игра — зарабатывать на неких табу и разрушении этого табу.

Всё-таки я считаю, что свобода свободой, но какие-то нравственные табу должны быть. Мы сами знали и знаем все эти матерные слова. Я проработал более 8 лет на стройке, так что, конечно, мат известен. И в детстве знали, и скабрезные песенки мы пели. Но это было в закрытом кругу, у этого были рамки. Это невозможно было при девочке сказать. Это невозможно было сказать при детях. Никто из моих детей никогда не слышал от меня ни одного матерного слова, даже если я молотком себе по пальцу ударял. И это при том, что я слышал лучшие образцы русского мата, я хорошо к мату отношусь.

И я думаю, что этим снятием табу, вседозволенностью мы его из некой секретной части русского языка превращаем просто в словесный груз, мы его обесцениваем. Мат — это такая сакральная сила русского языка, русской культуры, Предположим, в трудный момент, когда нужно встать и действительно что-то преодолеть, он может работать как обезболивающие, как дополнительная сила. А когда мат в песне через слово, то для меня это как в песне Майка Науменко: «Кто не может связать двух слов, не ввязав между ними ноту „ля“? Это гопники!».

— Кстати про Майка Науменко, вам понравился фильм «Лето» ?

Скажу, что это кино не для тех людей, кто знал Цоя и Майка. Для тех людей, кто любил и любит Цоя и Майка, «Лето» — хорошее кино. Оно сделано с любовью, в нём нет желания кого-то обидеть. Видно, что и режиссёр, и актёры любят Майка и Цоя, и для них есть некий образ кумира, они его захотели подать таким, каким себе представляют.

Я недавно в Питере спорил с друзьями Майка, кто с ним начинал, кто категорически против этого фильма. «Мы не смотрели и смотреть не будем!», а я им: «Да посмотрите!».

«В фильме нет безразличия к персонажам, нет неуважения. Просто-напросто есть продуманный образ кумира. По крайней мере, я думаю, после этого фильма огромное количество молодых людей, проникнувшись героями Майка и Цоя, будут слушать их песни. И это хорошо».

К сожалению, мы ограничены во времени, полный зал ждёт вашего выхода. Скажите напоследок, кто вам больше всего близок из тех музыкантов, с которыми начинали?

— Я очень люблю Славу Бутусова (гр. «Наутилус Помпилиус» («НАУ»)). Это очень тонкий человек, настоящий художник, во всех смыслах этого слова. Он самобытный, с хорошим чувством юмора и музыкальным эстетическим вкусом. Мне с ним всегда интересно. В то же время я люблю Егора Белкина (гитарист групп «Урфин Джюс», «НАУ», «Настя»), который очень простой, смешной, с окраины Свердловска. Правду-матку режет, а если что, и в глаз может дать. Вот за это я тоже его очень люблю. Конечно, люблю Настю Полеву (гр. «Настя»). Она классная, она лучшая певица, я считаю. Её узнаваемый тембр голоса и манеру исполнения ни с кем не спутать. Чтобы ее узнать, её хватит спеть 3 слова. Вот это — те самые близкие мне по духу люди.

Владимир, большое спасибо! Хорошего вам тура. Будем ждать в следующем году нового альбома и концертов в нашем городе.

— И вам спасибо. До скорой встречи.

Гр.  “Чайф”, Milo Concert Hall, Нижний Новгород, 2018

АНТОН КАЛИНИН
ФОТО: ВАЛЕНТИНА ФЕЛЬ